Угловатые металлические пальцы побежали по клавишам только что собранного рояля. Тишину заглушенной камеры (похожие строят в профессиональных студиях звукозаписи) разорвала жутчайшая какофония – оказывается, высокоскоростной перебор всех 88 клавиш далек от музыки примерно также, как алфавит – от «Евгения Онегина». Иначе нельзя – специально придуманный 88-пальцевый робот должен нажать на каждую клавишу не менее десяти тысяч раз, проверяя точность сборки всех 57 деталей, отвечающих за нехитрую вроде бы операцию: удар войлочным молотком по струнам. И только после этого можно быть уверенным, что мастер, три дня собиравший клавишный механизм из 5016 деталей, не ошибся. Как и его коллеги, которые гнули в специальных станках сэндвич из двух десятков тонких листов клена и махагони, чтобы придать ему форму рояльного корпуса, сушили его неделями, красили и обрабатывали чугунную раму, набирали из «правильных» (в дело идет только пятая часть из и без того тщательно отобранного) досок деку – главный «звукообразующий» элемент конструкции… И вот позади два года сушки древесины и еще почти год сборочных операций с обязательными паузами на выдержку и досушку отдельных элементов, на станине уже чернеют отрисованные вручную Steinway&Sons… И никакого ритуала. Просто заглушенная камера (тесная, чуть больше самого рояля) и бездушный механизм со стальными пальцами, извлекающий из пронизанных струнами недр нечто, даже близко не похожее на сочинения Шопена.
Европейская фабрика всемирно известной рояльной марки Steinway&Sons – это несколько корпусов из темно-красного кирпича на окраине Гамбурга. Из примечательного – рояльная станина, прикрепленная к стене одного из зданий, да 12 стройных букв с амперсандом поверх рифленого металла мостика, соединяющего два корпуса. Сам основатель марки – урожденный Генрих Энгельгард Штайнвег – появился на свет на пару сотен километров южнее, в затерянном посреди заповедного леса городке Вольфсхаген в Гарце. Младший, 12-й по счету, сын лесника для отцовской работы был слишком болезненным, но явно обладал наследственной чуткостью к дереву. Женившись, он перебрался в расположенный по соседству Зезен, где и открыл свою первую фабрику пианино. Потом был переезд в США, смена имени на американизированное Генри Э. Стейнвей (это в 57 лет!), бурный рост семейного предприятия, которое, начавшись с маленькой мастерской на Манхэттене, выросло в небольшой городок на территории нынешнего Квинса… И возвращение в Германию, а точнее в Гамбург, где с 1880 года работает вторая фабрика роялей и пианино. Здесь ежегодно выпускают 1200 инструментов в год – в основном для рынков Европы и Азии.
Технологии здесь за прошедшие 137 лет не особенно изменились. Конечно, 300 рабочих с одной на всех профессией pianomaker используют и гидравлические гайковерты, и даже сложные деревообрабатывающие станки (спроектированные специально для «Стейнвея» и выполняющие операции, на которые у людей ушло бы слишком много времени), но есть тут и отдельный цех, в котором производят рояли и пианино серии Crown Jewels – штучные даже по стейнвеевским меркам инструменты с отделкой из драгоценных пород дерева, инкрустированные еще более драгоценными камнями и металлами.
И каждый из роялей, вне зависимости от стоимости, после первичной натяжки струн попадает в роботизированную пыточную. Если играть «фортиссимо» (а робот, надо сказать, не стесняется), на корпус приходит двадцатитонное усилие. Выдержал? Отлично, добро пожаловать в кабинет к Вебке Вунсторф. Эта изящная женщина с тонкими пальцами и тихим голосом пришла на фабрику практиканткой по протекции работавшего здесь же отца. А теперь лично отвечает за звук всех гамбургских «стейнвеев». Именно она выслушивает каждую ноту, каждую струну и, обнаружив прегрешение против Абсолюта, берет в руки настроечную иглу и правит ей войлочные молотки. А по окончании работы ставит на каждом инструменте личную подпись.
Демонстрационный зал гамбургской фабрики – нечто среднее между пещерой Али-Бабы и стоянкой «роллс-ройсов». Где еще можно увидеть ряд из восьми самых больших «концерт грандов» – роялей Steinway&Sons модели D-274? На фоне этой шеренги лакированных «дредноутов» (274 – это длина в сантиметрах) меркнут все остальные инструменты, которых здесь, кажется, десятка два. Но именно ради D-274 сюда приезжают и богатые частные клиенты, и пианисты с мировым именем, которым выпало великое счастье – лично выбрать свой новый инструмент. Процесс может продолжаться не один час, а когда выбор наконец сделан, на рояле появится скромная золотистая табличка с надписью Selected,которая означает, что играть на этом рояле больше не будет никто.
Текст: Николай Свистун
