Журнал городского значения с 1996 года

На «клине» между Тверской и Новым Арбатом расположился район, который некогда был усеян болотами. Москвичи переезжают сюда от шумных party Москва-Сити и с «захолустных» Остоженок, чтобы жить в шаговой доступности от сердца столицы Арбата и при этом ощущать себя как герои «Мастера и Маргариты» — на пересечении измерений.

Раскол совершенно разных архитектурных миров здесь трудно назвать словом «эклектизм». Разнообразие форм и стилей придаёт Патрикам не только светскости, но и домашнего уюта. Где ещё так же невинно можно обнаружить, что отголоски СССР теплятся в эстетизме русского человека, культе функциональности и бесконечных прямых? И все-таки они существуют в нас.

Пожалуй, это единственная локация Москвы, где сталинский ампир соседствует с новым русским стилем, модерн не претит конструктивизму, и усадьбы без зазрения пилястр чередуются с историческими постройками. Практически все здания Патриков можно сравнить с 80-летними игроками в гольф, они многое видели, но продолжают выглядеть безупречно.

И начнëм мы с него. Особняк на Спиридоновке 17 — одно из самых узнаваемых творений молодого Фёдора Шехтеля. Изначально возведённое для жены мецената и промышленника Саввы Морозова, здание предназначено для приема в российском МИД.

Английская неоготика, проникнутая средневековыми мотивами, отражает моду тех лет на деловитость, а также отсылает к прошлому владельца. Она становится излюбленной чертой не аристократической, а промышленной Москвы 90-х годов XIX века, которая «на короткой ноге» с западными гигантами производства.

Стрельчатые окна, заострённые кверху башни, зубцы, каменные маски и химеры незримо переносят современных москвичей в домик английского лорда. А интерьер особняка до сих пор хранят сваянные руками Михаила Врубеля «Роберт и монахиня» и созданные его кистью панно «Времена дня» вкупе с витражом для холла.

Идея следующего знаменательного, но уже современного здания на Патриках, воплощение которого заняло 5 лет, возникла в мастерской Сергея Ткаченко. Сегодня одни в шутку называют дом «Патриарха» «бисквитным тортом с орехами, который несли-несли, но где-то все же обронили», другие презрительно говорят о нём как о худшем примере «лужковской архитектуры». Третьи же призывают присмотреться внимательнее, чтобы понять: «Патриарх» — постмодернистская метафора, которая по определению должна быть концептуальным искусством. А все концептуальное не обязано нравиться.

Между тем элитный деревянный дом можно мысленно разбить на две конструкции — витую башню и ажурную «шапку-шпиль».

Первое обладает многими признаками доходных домов (отличный прототип тому — дом Александра Сидамона-Эристова на Малой Бронной): крепкий цоколь, простирающийся карниз и классические пилястры.

Второе — своим смелым обликом застыло в веках в попытке ответить на вопрос: «Человек и человечество сегодня — о чем?». Как продолжение Большой мечети в Самаре, Вавилонской башни и Татлиновского памятника III Интернационалу, дом «Патриарх» раскрывает свой сакральный смысл в вечной спирали и повышенной этажности, призывая видящего прислушаться к историческому и городскому контексту. Взывая к Чацкому: «А судьи кто?».

И снова в историю, поскольку без неё Патриаршие бы не обладали той чарующей многослойностью на стыке веков.

Классический фасад концертного зала Чайковского скрывает новаторское решение его внутренней архитектуры, которой занимались конструктивисты М. Г. Бархин и С. Е. Вахтангов. Театр Мейерхольда требовал от планировочных и интерьерных решений непомерной смелости и кардинального изменения сцены театра. Архитекторы отказались от традиционной углубленной сцены, расстояния между рампой и зрителем и отдельной оркестровой ямы.

Сегодня житель Патриарших, купивший билет на музыкальное, хореографическое или симфоническое выступление, может на собственном опыте «прожить» задумку создателей зала, где пластика и движения отлично видны сверху и сбоку без ограничений.

Стёртые рамки и границы Патриков — в их почти что пешеходных улочках, придомовых зелёных территориях, отнюдь не барочных экстерьерах и лофтовых «берлогах» для богатых холостяков. В современном люксе с вкраплениями антиквариата для изысканных дам.

Всё это казалось бы чересчур «ванильным» и приторным, если бы происходило в стенах структурного экспрессионизма или чистого классицизма.

Однако Патриаршие погружают каждого живущего здесь в атмосферу творческой свободы и теплоты. В этой локации в разные годы проводили дни художник Алексей Саврасов, архитекторы Сергей Шуцман и Николай Эйхенвальд, авангардист Аристарх Лентулов. Здесь, быть может, пили на брудершафт Алексей Толстой и Сергей Есенин.

И сегодня — осознанная московская богема пытается постичь тайны и прелести Патриарших прудов, храня в памяти булгаковскую заповедь о «квартирном вопросе». 2 млн. за 1 м² и духовные поиски — здесь несовместимое становится нераздельным и способно существовать в синерг

Автор: Полина Тихонова
Фотограф: Анастасия Дупик