Д&И: В одном интервью вы сказали, что дизайном увлеклись во время долгой болезни. Так и было? Н.Х.: Так и было, ребенком я был вынужден целых 18 месяцев пролежать почти без движения, больной полиомиелитом. Друзей у меня не было, никаких дельных занятий – тоже. Больше всего мне хотелось иметь возможность просто перемещаться из одного места в другое, менять декорации. От матери я получил в подарок большущий кукольный дом, который установили прямо на моей кровати. День за днем я менял интерьеры маленьких комнат, переставляя мебель и переклеивая обои. Я представлял, что могу пройтись по дому и побывать в каждой комнате. Позднее, в юношестве, я начал рисовать и писать красками, а когда я занялся декорированием интерьеров, мои родители были в восторге, потому что оба всегда интересовались архитектурой и дизайном.
Д&И: Вы выросли в старом английском доме со своей историей. Интерьеры были в духе викторианской Англии? Н.Х.: Нет, это был действительно старый дом, построенный в стиле Уильяма и Мэри в 1680 году. Дом был немного перестроен в XIX веке выдающимся английским архитектором Клоу Уильямсом-Эллисом – специально для моего отца. В этом доме не было ничего викторианского, если не считать декоративной подушки, подаренной моей маме королевой Викторией, которая приходилась ей крестной матерью. К сожалению, родители продали дом, а позднее, когда у нас с братом появилась возможность его выкупить, мы не стали этого делать. С ним связано слишком много воспоминаний – и хороших, и плохих.
Д&И: А кто научил вас основам архитектуры и дизайна? Н.Х.: В Итоне у меня были курсы рисования, живописи, каллиграфии, работы с глиной и курс сценографии. Но моей специализацией там была живопись. Я стал обладателем нескольких призов как художник. Роберт – брат моего отца, мой дядя – был архитектором. От него я получил базовые знания в этой области. Можно сказать, мне повезло с окружением. Одним из своих учителей считаю Джеффри Скотта, хорошего друга моих родителей. Его книгу «Архитектура гуманизма» я прочитал от корки до корки. Повлияло и знакомство с гениальными дизайнерами и сценографами Саймоном Флитом, Сесилом Битоном и Оливером Мессенлом.
Д&И: Придерживаетесь каких-то общих принципов в работе? Н.Х.: Конечно. К примеру, у любой постройки, будь то жилой дом или общественное сооружение, есть свой голос, и дизайнер должен прислушаться к этому голосу, прежде чем начать работать. Кроме того, я рано понял, что в работе над проектом важнее всего масштаб и пропорции пространства, а вот зацикливаться на интерьерной моде не стоит. Она слишком быстро проходит. Я декорирую пространства так, что дух захватывает, и мои интерьеры останутся такими же великолепными еще лет сто. Д&И: Вам нравятся проекты ваших английских коллег? Н.Х.: Люблю архитектуру Захи Хадид за ее драматизм, Дэвида Чипперфильда – за минимализм и чистоту линий. Что касается живописи, мне кажется, работы большинства молодых британских художников переоценены, мне нравится то, что делали более ранние поколения – Люсьен Фрейд или Майкл Уишарт. Д&И: Можно ли говорить о таком понятии, как английский стиль? Н.Х.: Невозможно сформулировать особенности английского стиля. В Англии всегда был огромный диапазон творческих направлений. Если французский стиль считывается сразу, то с английским этого не происходит. Если же нужно выбрать стилистику, которая могла бы объединить многие специфические английские особенности, я выбрал бы георгианский загородный дом, как своего рода идеальное воплощение английского вкуса.
Д&И: Вы считаете себя британским дизайнером? Н.Х.: Нет, я международный дизайнер, я работаю в десятках городов по всему земному шару. Д&И: Когда вы успеваете работать, если вас каждый день видят на светских вечеринках!? Н.Х.: Дизайн и все эти вечеринки – часть процесса. Есть люди, которые умеют черпать вдохновение половниками – прямо на вечеринках. Меня вдохновляет многое, в том числе люди. Д&И: Где и с кем предпочитаете работать? Н.Х.: После того как заручишься доверием заказчика, не имеет значения, где заниматься проектированием, хоть бы и прямо на вечеринках. Мои заказчики доверяют мне один проект за другим и не интересуются, как именно мне удается дать им то, что им нужно, требуется мне на это месяц или 15 минут, работаю я в бассейне с бокалом шампанского или за рабочим столом. Д&И: В 60 лет вы полностью сменили свой внешний облик, стиль в одежде. Что повлияло? Н.Х.: Я не просто изменил мой стиль в 60 лет! С тех пор я меняюсь все время! Очень важно чувствовать себя сообразно своему времени, оставаться на волне и быть в курсе всего нового. Не хочется застревать в том или ином образе слишком надолго. Время от времени полезно освежиться – тогда обновляется и весь мир вокруг тебя.
Д&И: Среди ваших друзей очень много знаменитостей. Это действительно друзья или в большей степени нынешние или потенциальные заказчики? Н.Х.: Многие мои друзья, вне зависимости от того, знаменитости они или нет, одновременно и мои заказчики тоже, многие мои заказчики становятся моими друзьями. Конечно, я могу только мечтать о том, чтобы быть дизайнером всех моих знаменитых друзей… Д&И: У вас были заказчики из России. Заметили какие-нибудь особенности? Н.Х.: Я много работал с российскими заказчиками, как в Англии, так и в России. По большей части я нахожу их очень восприимчивыми к моим идеям, они не боятся быть оригинальными. У них нет никаких серьезных табу, как у представителей многих других стран. Один из моих российских заказчиков стал одним из моих самых любимых друзей.
